Назарбаевская модель плавного транзита власти, бывшая до сих пор одним из всерьез рассматриваемых сценариев для России, доказала свою несостоятельность вне зависимости от того, чем там у них все закончится — сами события в Казахстане могут развиваться как угодно, но конкуренции с давно сложившейся картиной мира российской правящей группы и лично Путина они не выдержат.
Протесты в Казахстане идут всего третий день, а Путин в этом живет всю жизнь, ну или последние двадцать лет, и ему не нужно смотреть алмаатинские ролики с горящими полицейскими машинами, он и так все видит — и печеньки Нуланд, и растерзанное тело Каддафи, и кривые улыбки «медведевских» в дни Болотной, и Лукашенко с автоматом. Казахские события, чем бы они ни были вызваны на самом деле, уже встроены в российский политический контекст, и все возможные выводы из них могут быть связаны только с недопущением, которое в наших условиях однозначно привязано к ужесточению политического режима. Прямо сейчас, в этом январе, Владимир Путин убеждается в том, что в России все делается правильно — и с иноагентами, и с посадками, и с интернетом, и, наверное, даже с вакцинацией, и что нужно готовиться к президентским выборам 2024 года. Можно также предположить, что никакой «геополитики» в этой картине мира нет, вернее, она есть, но ограничена сюжетной линией со злокозненным Западом, сеющим хаос на постсоветском пространстве — и любая развязка казахских событий будет для Москвы доказательством именно западной заинтересованности в дестабилизации региона. Правда, если спросить Путина, в чем там заинтересована Россия, он вряд ли сумеет выйти за пределы (уже повторяемых российскими официальными спикерами Песковым и Захаровой) привычных формул о внутреннем деле Казахстана и о стабильности как абсолютной ценности.
Относясь (очевидно, всерьез) к распаду СССР как к крупнейшей геополитической катастрофе, Путин посвятил свою политическую жизнь не преодолению последствий этой катастрофы, а ее поддержанию. Весь опыт Путина на постсоветском пространстве демонстрирует трагикомическую двусмысленность его положения, когда политическая закомплексованность не позволяет ему смотреть на заведомо враждебные Москве государства (ярчайший пример — турецкий сателлит Азербайджан, да и Белоруссию туда же) иначе как на друзей и союзников, в итоге неизбежной делается зависимость Москвы от ее псевдосателлитов и ее беспомощность в тот момент, когда они отворачиваются от нее окончательно.
В известном смысле удачей для России оказалась победа украинского майдана, ведь в противном случае Янукович с поправкой на масштаб (Украина стоит дороже Белоруссии) стал бы играть для Москвы ту же роль вечного шантажиста-вымогателя, что и Лукашенко сейчас. В свою очередь, сохранение белорусской государственности после протестов 2020 года стоит считать бесспорным политическим провалом Путина, который он почему-то считает своим успехом — связав свою судьбу на белорусском направлении с диктатором-шантажистом, он уже истратил на него избыточные ресурсы, а в результате получит дезинтеграцию при любой постлукашенковской власти.
Наверное, формула о геополитической катастрофе нуждается в уточнении. Катастрофа действительно случилась в 1991 году, но роспуск СССР стал не концом ее, а началом. Беловежская модель устройства постсоветского пространства законсервировала все худшее, что было свойственно Советскому Союзу — межреспубликанские границы, бесправие русских, местные этно- и автократии, — и при этом ничего не дала России взамен. Но именно этой катастрофой Москва почему-то дорожит, и каждый раз, когда беловежская система терпит крах, Путин считает это вызовом себе, прилагая максимальные усилия к тому, чтобы сохранить все, как в 1991-м. Фантомная заинтересованность в политической стабильности в постсоветских странах делает Путина полноценным соавтором геополитической катастрофы, сравнимым и с нелюбимым им Горбачевым, и с беловежской троицей.
Конечно, нельзя сказать, что распад Казахстана и крушение казахской государственности был бы самым желательным для России сценарием. Но можно определенно сказать, что сохранение и укрепление (если Токаеву и в самом деле удастся избавиться от двоевластия и стать полноправным правителем республики) астанинского режима будет худшей из возможных развязок. Хаос и анархия в Казахстане могли бы спасти хотя бы часть этой страны от будущего подчинения другим сильным региональным игрокам. Сохранение режима эту возможность исключает. Россия будет радоваться сохранению политической стабильности и продолжит вести себя с Казахстаном так, как если бы он был ее младшим союзником — сохраняя и сберегая его для будущей китайской или, скажем, турецкой экспансии.
Опубликовано: 5 января 2022 г
Комментарии
Спасибо за сообщение, Ваш комментарий отправлен на модерацию.
Добавить комментарий